Форум аутичных людей

спойлер

В детстве был тихим, со сверстниками в садике почти не общался, любил рисовать и читать энциклопедии, любил животных. Взрослые отмечали, что я был умным, быстро учился, делал необычные поделки и хорошо и много рисовал. Иногда дрался, тянул за волосы сверстников, реже сам к ним лез (к мальчикам), но меня выгоняли из компании. Почти не плакал, только когда хотел есть. Был очень медлительным, воспитатели и некоторые сверстники за ними называли копушей и тихоней, подвергался буллингу со стороны некоторых сверстников. С детства не люблю звуки жевания (пищи, жвачки людьми), чавканий, причмокивания и подобные тихие звуки. С детства не больно смотреть на лампочки и сварку металла, отвожу взгляд, т.к. так нужно, и уже много мушек в глазах. Научился считать и свободно читать до школы, учил отец. Любимой книгой в садике был учебник для 8 класса по биологии «Биология. 8 класс. Человек», он принадлежал сестре, она старше на 11 лет. Часто болел.
Дома меня часто наказывали (я до сих пор не понимаю до конца, за что именно; сестру тоже), сильно били. Мать высказывала претензии по поводу беспорядка, хотя я для себя его не видел, ведь знал, что и где лежит. Отец был вспыльчивым, хотя и проводил со мной времени больше, чем мать. Мать вообще не помню в детстве.
Недавно я узнал, что им часто казалось, что я их не слышу или специально не слушаю. А еще всегда подолгу не мог заснуть. Сон – моя больная тема всю жизнь.
В школе особых проблем сначала не было. В первом или во втором классе одно время перед выходом в школу каждый день случались истерики, но моя бабушка не говорила об этом почти никому. Она начала говорить об этом буквально последний год моим родителям, но этой весной она умерла. В школе иногда говорил слишком грубо с учительницей, но после замечаний или личных разъяснений, говорил, как нужно. Иногда играл с парнем, но это выглядело, как драка. Близких подруг или друзей не было, была девочка, с которой общался чаще, чем с другими. Был только сосед (на год младше меня, с ним сдружился, когда от меня почти буквально отказалась «постоянная» подруга). В школе учился на отлично. Все предметы давались без какого-либо труда, кроме физ-ры, но даже учительница по физ-ре меня очень хвалила. В целом, я нравился учителям: я соблюдал правила, почти никогда не опаздывал, мне не нужно было повторять материал; в общем был маленький, педантичный и умный. А еще очень стеснительный и застенчивый. А еще ненавидел командную работу и спортивные игры, ненавидел соревнования или что-то подобное.
В средней школе осознал, что мне очень тяжело смотреть в глаза другим, очень «страшно». Эта проблема была всегда, но сформулировать я ее смог только на классном часе, когда мы без подписи писали на бумажках свои страхи и тревоги. И уже тогда я понимал, что далеко не у всех есть такая проблема. Постепенно я стал чаще слушать на переменах музыку в наушниках, потому что это позволяло побыть «в тишине». А еще я постепенно перешел на черную одежду, потому что попробовал один раз надеть черную рубаху, и мне это очень понравилось. Это все усугубило отношения со сверстниками, хотя буллинг и так никуда не исчезал. В средней же школе у меня появился интернет, и я стал очень много читать, многим интересоваться, зачитывался Википедией или чем-то подобным, узнал про аниме. Я узнал про похудение, диеты, узнал, что такое селфхарм, я вообще много чего узнал. Что бывает андрогинная внешность и прочее.
Тогда все стало как-то резко хуже. У меня случалось что-то вроде истерик в школе, мне хотелось просто сидеть в углу и чтоб меня не трогали, я плакал, приходила с работы мама. Мама меня тоже раздражала и почти бесила, что ли. Учебный материал стал сложнее. Я с начала средней школы ходил на все олимпиады и занимал призовые (типа, призов не было вообще-то) места по школе, но тогда мне расхотелось, я задался вопросом: «зачем мне это?» Типа: «Я ничего от этого не получаю, кому это вообще надо?» До этого просто ходил. У начала проявляться депрессивная симптоматика. Это был уже 8 класс, получается. А еще я тогда начал худеть, потому что мне очень нравятся худые астеничные люди. Но выбрал в качестве способа похудения отказ от еды. Было постоянно холодно, и спать стало еще сложнее. Ну, примерно за два месяца почти полного отказа от еды, после того, как привык «не глотать еду, а лишь жевать», с 60 кг я скинул до… где-то 46 кг (мой минимальный вес 43,7кг я запомнил на всю жизнь). Точно не помню уже. Но в целом история с похудением длилась где-то полгода. Еще я начал себя расчёсывать (до крови), так как мне был интересен феномен селфхарма.
Меня заинтересовала психология. Примерно в том же возрасте.
Меня отвезли в психушку, там я пролежал 2 месяца, выписали с шизопитическим. Начался треш с препаратами: были в основном побочки, эффекта положительного я до сих пор не вижу (не принимаю 2,5 года, врачи в курсе). Меня не ставили на учет, т.к. я из маленького города, а мои родители врачи в единственной больнице, короче, все у всех всегда на виду. В принципе нормально в больницы никогда не обращался, и сейчас не совсем умею, т.к. родители вели без очереди в случае чего или сами выписывали препараты (и себе тоже). Поэтому официально я не состоял на учете до 26 лет.
Я наблюдался после больницы у профессора, который принимал меня в частном порядке, в течение следующих 9 лет, и все равно: когда я говорил с ним в послединй раз у меня было ощущение, что он меня и мою проблему не понимает и совсем не знает. Он спросил, не слышу ли я голоса или что-то в этом роде, подозревая, видимо, что без таблеток у меня возникнут галюны, но у меня никогда не было жалоб подобного рода. Хотя большинство жалоб были высказаны родителями.
Похожая история была с психологом, к которому меня водили с 14, тоже после больницы. У меня в последние годы общения ним было ощущение, что он говорит со мной, явно представляя на моем месте кого-то другого. Он делает выводы о том, как я поступлю, будто вообще меня не зная. Это до сих пор меня возмущает и очень огорчает.
Мне было так плохо с 14 лет, что я планировал в 27 покончить с собой. При этом это было скорее прагматичное решение, чтобы не мучиться, не мешать другим. Мечты или стремлений у меня как не было, так и нет. Я бы потерял не так много.
Я закончил 11 классов. Я отличник до 8 класса включительно, а так в общем – хорошист.
С трудом, но окончил университет, получил вышку по психологии, специальность – клиническая психология. В психологии разочаровался на 4 курсе, т.к. сам понял, что все теории, что мы изучаем – не истина, не факты, а лишь личные мысли и теории конкретных людей (типа Фрейда, Юнга, Маслоу, Бека и др.) и очень многие далеки не то что от истины – от логики, и часто противоречат сами себе. Другие это узнали, когда им сама преподавательница по КПТ сказала об этом (что в психологии нет никакой истины, и всю информацию подобного рода стоит ставить под сомнение, подвергать критике, даже то, что она говорит нам, даже то, что говорят другие преподы). Я не понимал, почему другие студенты были в таком шоке, будто это не очевидно. Оказалось, это не очевидно для очень многих.
Образование сыграло со мной злую шутку, видимо, ведь теперь у меня была информация о психических болезнях. Для справки: мы, клинические психологи, изучаем не только психологию как таковую, но и психиатрию, и неврологию, и анатомию и физиологию ЦНС, эндокринологию и другие медицинские дисциплины. Что дается мне лучше абстрактных дисциплин. Короче, я понял, что мое лечение на тот момент уже неуточненного аффективного расстройства – какая-то фикция. Тогда же, на парах по дефектологии, я заподозрил у себя синдром Аспергера.
Я начал ходить к другим психиатрам, но они ставили разные диагнозы, а чувство, что меня не слышат – оставалось.
Я несколько раз подвергался сексуальному насилию со стороны посторонних, один раз – за границей, в Абхазии. Со стороны первого парня, получается, тоже. Без серьезных последствий, вроде как. Мне всегда было сложно понять, когда происходит что-то ненормальное по меркам людей.
Со второго курса у меня был парень, был 2 года, но к нему не было привязанности или даже интереса. Когда я встретил человека, который лежал со мной в больнице в 2014 г., я бросил парня и стал жить со старым знакомым. Родители, психолог, моя бабушка, парень и его родители меня не поняли. В универе никто не знал, что мы вообще встречаемся. Парень потом устроил демонстрацию с суицидом (на самом деле только царапины остались), я через свою мать связался с его матерью, и его родители «спасли» его. В детстве ему был поставлен диагноз СДВГ, но его мать отказалась принимать этот факт.
Я стал жить с новым парнем. Все думали, что это ненадолго, недели на две. В итоге после двух лет совместной жизни мы поженились, когда я окончил универ. Парень (муж) - с инвалидностью в связи с шизотипическим расстройством, но я ему сказал, что его у него нет. Я сделал такой вывод как клинический психолог. Как итог: официально у него шизопитическое, а адекватные психиатры ставят ему ПРЛ, тревожное расстройство и все такое. Он тревожный ПРЛ-щик.
С ужасом подозреваю, что нас связало только то, что я его уже знал с больницы, и что там он проявлял ко мне тогда настойчивый интерес. Не совсем понимаю, что вообще такое любовь, но в любом случае я испытываю к нему очень сильные и постоянные чувства, а также привязанность, и не теряю к нему интерес; думаю, я люблю его.
Я понял, что не понимаю, когда ко мне проявляют романтический интерес. Осознать это я могу только спустя годы или, скорее всего, только через обсуждение с нейротипичными людьми. Я часто мог вести себя странно, вызывать странные мысли из-за чего-то вроде непосредственности, когда я расслаблен.
Из-за свадьбы после универа дела с родителями пошли еще хуже, чем обычно (а ведь еще тогда я бросил таблетки сам, после 9 лет непрерывного приема). В последние годы моей жизни было много всего нестабильного, много менялось, я переезжал три раза, из-за этого, из-за всех перемен и пертурбаций сейчас я очень нервозный, моя тревожность повысилась. А еще у меня появилась аденома паращитовидной железы, я постоянно уставший и у меня болят мышцы и суставы. Я часто этого почти не замечаю, но в какой-то момент становится совсем плохо.
Кстати, из-за сильной седации при приеме разных антидепрессантов и нейролептиков я почти половину стимулов, которые замечаю сейчас, не замечал. Я постоянно хотел спать, а иногда у меня были приступы экстрапирамидных расстройств, порой долгие и болезненные, которые мешали уснуть. Весомой причиной для меня отказаться от терапии стало то, насколько часто они стали происходить.
Так… ну, сейчас постепенно все нормализуется, правда, новые проблемы выбивают из колеи. Лекарства типа антидепрессантов пить очень боюсь после всей этой истории. Честно говоря, я сейчас так устал, что думаю, мог потерять суть повествования или его стройность. Я вернулся в родной город, поддерживаю формальные отношения с родителями, с сестрой. Часто в общении с другими людьми он выступает как мостик для меня. Муж меня вроде как принимает, он согласен с тем, что у меня СА.
На мой вопрос о том, если бы он знал, что я действительно аутичный, выбрал бы он другого человека, а не меня, он ответил отрицательно. Это радует. Но мне не по себе.